Половина струн оборвалось,
Бас один пронзительный остался.
Жаль, что мне допеть не удалось
О любви мятежного романса.

Но еще звучит одна струна –
Самая надежная в гитаре.
Пусть поет, ведь не ее вина,
Что ее соперниц оборвали.

Ты теперь о них не вспоминай.
А ее упрямое звучанье
Лучше, чем истошный гвалт и лай,
Лучше, чем холодное молчанье.

И ее не страшно задевать
Нервною, небрежною рукою –
Все равно – ей некуда девать
Эхо бури – музыку покоя.

Ты гитару бросить не спеши,
Пусть звучит чуть слышное легато
Из одной рапсодии души,
Молчаливо преданной когда-то.

Это мы проходили в школе,
Не надо бы.
Я б тогда побежала по полю,
Да к радуге.
И пускай бы она пропала –
Вырвалась.
И пускай я ее не догнала –
Выдохлась.
Все равно я жила бы мечтами,
И верила,
Что когда-то босыми ногами
Измеряю.
Что поймаю, и не отпущу ее –
Влажную.
Самолеты с нее запущу я
Бумажные.
Только радуга не существует,
А кажется,
Это солнце и дождик ее рисуют,
Куражатся.
Не беда, что ее не достала,
Не тронула,
А беда, что когда не стало –
Не дрогнула.

Зимний полдень. Зимняя дорога.
Зимний цвет твоих усталых глаз.
Хоть и оттепель, а все равно тревога,
Что метель вернется, и не раз.

Черно-белое. И нет другого цвета.
У зимы нет лишней пестроты.
Ждем ее конца, а может лета
Больше не найдем ни я, ни ты?

Может быть, придет весна белее
И морозней, чем зима была.
Снегом замет еще сильнее
Островки последнего тепла.

Или, слишком яростно блистая,
Солнце нежность высушит до дна?
Может, я Снегурочка? Не знаю,
Может, я растаю, как она…

Как с тобою б мне сидеть рядышком,
Называть бы мне тебя Лапушкой.
Нету яблочка волшебного с блюдечком
Чтоб сказать: «Что захочу – сбудется!»

Не трепещет за окном деревце,
А поземкою снежок стелится.
Не тобою я была встречена.
…Ах, не ладной метой я мечена!

Не назвать тебя: «Мое солнышко,
Отогрей меня до дна-донышка».
Сердце бьется и к тебе просится.
…Ах, зачем же ты мне так по сердцу!

Утро, утро подожди, милое!
Дай собраться, чтоб уйти, с силами.
Мне оставить тебя не моченьки.
…Ах, не быть у нас с тобой доченьки!

* * *

«Не сотвори себе кумира,
Он упадет, тебя раздавит»…
Но я творю. Ему полмира
Я подарю. Пускай он правит.

«Не сотвори себе кумира,
Ты будешь вечно преклоненной»…
Но я творю. И моя лира
Звучит молитвой исступленной.

«Не сотвори себе кумира,
Он вознесется и отвергнет»…
Но я творю. В горячем взрыве
Моих сомнений тени меркнут.

«Не сотвори себе кумира»
Но я творю и преклоняюсь.
На древних мудрые призывы
Я только молча улыбаюсь.

Прозрачно. Ветренно. Пустынно.
И осень мокнет под дождем.
Грустнеет. Вечереет. Стынет.
А мы еще чего-то ждем…

Коротким и капризным летом
Еще не отогрелись мы.
Да ладно. Что грустить об этом,
Еще ведь долго до зимы.

Прополощу осенним ливнем
Мечты заношенную ткань.
Отдам ветрам холодным, сильным,
Как дерево – листвою – дань.

И, может быть, под листопадом
Свою похороню я грусть.
Освобожденью, может, рада
Еще я буду. Осень – пусть…

* * *

Я островом только была, подо льдом замерзающим,
А ты появлялся ко мне кораблем ускользающим.
К своим берегам принимала тебя беспошлинно,
И флагам твоим преклонялась, любя восторженно.

Смотрела, как ты поднимал якоря к отплытию,
И как уносили тебя моря стремительно.
И плакала я над своими камнями ненужными,
Но оттого они, вовсе, не стали жемчужными.

И я посыла морям и ветрам проклятия,
Но отдавалась, лишь синим волнам в объятия.

Раковины половина,
В ссадинах и морщинах,
Выброшена на берег
Розовым нёбом вверх.
Раковины половина…
В чем твои были вины?
В чем была твоя вера?
В чем твой подводный грех?

Раковины половина,
Сорванная в глубинах
Со своего продолженья,
Гневом морских цариц.
Раковины половина…
Склевана сердцевина,
В алчном своем кружении,
Стаями диких птиц.

Раковины половина -
Кисти Нептуна картина…
Новый узор распишет,
Ступая по ней, каблук.
Раковины половина…
Камни вокруг и глина.
Солнце сухое лижет
Тающий перламутр.

Раковины половина…
Кто ее в море скинет?
Панцирь ее источен,
Обугленные края.
Раковины половина…
Водоросли обнимут
Жемчужину – ее дочку,
Оплакивая моря.